В москве стирают память
Город,
3 мин. на чтение
Бесконечные переименования стирают у москвичей память места и чувство локальной идентичности
Во вторник власти Москвы решили, что «Шереметьевской», «Рубцовской» и «Стромынки» на карте метро Москвы не будет. А Карачарово, Крюково и еще трем десяткам станций, ставшим частью МЦД, дадут другие названия.
«Сынок, далеко еще до улицы Наташи Качуевской?» — спрашивает меня совсем древняя бабушка в платочке и больших очках, медленно ковыляющая по Большой Никитской. Я понимаю, что речь идет о советском названии нынешнего Скарятинского переулка только потому, что мне самому за сорок и в 1980-е я каждый день ходил мимо этой улицы в школу. Теперь улицу имени погибшей в 20 лет героини войны переселили в восточное замкадье, в район Косино-Ухтомский. Но у моей почтенной собеседницы, кажется, ровесницы Качуевской, бывший Скарятинский в голове не задержался. Должно быть, она до сих пор уверена, что встретились мы с ней на улице Герцена. Большая Никитская вернулась сюда при раннем Лужкове, когда по Москве прокатилась волна обратных переименований, которую правильнее было бы назвать возвращением улицам их изначальных имен.
Переименования на этом не закончились, но единую логику в них теперь найти сложно. Не далее как вчера правительством Москвы было принято постановление — на Большой кольцевой линии решили не умножать сущности и сделать одинаковые названия для кольцевых и радиальных станций в местах пересадки. Одним махом исчезли «Шереметьевская» в Марьиной Роще, «Рубцовская», ставшая теперь тезкой «Электрозаводской», «Можайская», превратившаяся в еще одну «Кунцевскую», «Стромынка», ставшая «Сокольниками». Единообразие вместо разнообразия — чтобы люди не путались, особенно приезжие. Что ж, в этом было рациональное зерно, но не при новой навигации: человеку, впервые оказавшемуся на «Киевской», которых три, никак не понять, на какую именно ему нужно, особенно если учесть, что цвета двух из них — голубой и синий — похожи.
Но еще меньше логики в том, что творится с наземным метро — так теперь называют Московские центральные диаметры, которые вот-вот запустят. Недавно было решено переименовать три десятка платформ, которые войдут в систему МЦД. Так, например, Карачарово, упоминаемое в «Москве — Петушках» Венедикта Ерофеева, стало Нижегородской. Платформа, известная как Ленинградская (недалеко от метро «Войковская»), теперь будет зваться Стрешнево (а пассажиры будут путать ее со станцией МЦК с таким названием). Пролетарский Фрезер станет исторической Андроновкой. Нижние Котлы попрощаются с соседними Верхними Котлами и станут Нагатинской. Самая большая путаница будет со Сколково — платформу, которая сейчас носит это название, переименуют в Мещерскую. А платформа Инновационный центр Сколково в свою очередь утратит первые два помпезных слова в своем названии. Люблино станет почему-то Кубанской, Коломенская — Варшавской, а известная всем платформа Северянин превратится в Ростокино. И, наконец, старейшая в Москве железнодорожная станция Крюково, построенная одновременно с Петербургским вокзалом в XIX веке, станет просто Зеленоградом.
Этот процесс сродни программе реновации, только привычные конструкции сносят у вас в голове. Люди за 10–20 лет привыкают к своим домам, дворам, пятиэтажкам и даже промзонам — как бац, надо переселяться на одинокую планету новостроек по соседству. Только жители района привыкают ориентироваться на схеме метро и железной дороги, как приходится выучивать новые названия и запоминать, что во что переименовали. Человеческий мозг устроен так, что связывает визуальное и вербальное — настолько, что, привыкнув ехать с дачи до своего Люблино, мы можем легко пропустить новую Кубанскую, просто не увидев из окна знакомого прежнего названия. Не говоря уже о том, что Крюково и Карачарово в разное время и разными путями утвердились в памяти предыдущих поколений, но следующим уже не достанутся.
Гость рубрики «Это мой город» журналист и писатель Валерий Панюшкин так говорил о нынешней Москве: «Москва стала прекрасным городом, который я совершенно не узнаю». Подпишусь под этим мнением и я, причем с немым вопросом о том, зачем вместе с узкими асфальтовыми тротуарами строители новой Москвы с революционным, модернистским усердием уничтожают приметы прошлой жизни и старые названия. Ведь они же служат для формирования идентичности и образования местных сообществ, да и зачастую (как то же Люблино) хранят в себе черты отдельных городов, поглощенных Москвой при ее разрастании в начале второй половины ХХ века. Прежняя власть занималась стиранием обыденной, мелкой памяти своих граждан для того, чтобы предать забвению прошлую жизнь в империи и начать новую — в красной республике, в новой общности, в новых районах и на новых основаниях (именно поэтому моя собеседница с Большой Никитской успела выучить советское название, но уже совсем забыла возвращенное прежнее). Может быть, кому-то хочется теми же методами запустить обратные процессы? Тогда лучше поучиться у раннего Лужкова — у него как-то аккуратнее выходило.
Фото: mos.ru
Источник
Вопрос восприятия событий Великой Отечественной войны на постсоветском пространстве после распада единой страны стал определяющим. После отказа от социалистической идеологии победа над фашизмом стала главным и едва ли не единственным фактором, объединяющим народы бывшего СССР.
Демонтаж памяти
Поэтому нет ничего удивительного в том, что новые национальные элиты, пытаясь обеспечить устойчивость своего существования, взялись за демонтаж привычного отношения к войне.
Сразу после развала Советского Союза наиболее радикальным образом это проявилось в республиках Прибалтики, где закрепилось представление о «трех оккупациях»: первой советской, гитлеровской, а также второй советской, продолжавшейся до 1991 года.
Снос памятников воинам Красной армии, парады ветеранов СС, даже уголовное преследование бывших советских партизан — все это «прелести» построения новой национальной идентичности в странах Балтии.
Несколько медленнее, но не менее настойчиво подобные же процессы проводятся и в других республиках бывшего СССР. На Украине впервые об отказе от концепции Великой Отечественной войны заговорили при президенте Ющенко, а после 2014 года эта тенденция окончательно оформилась не просто в официальную линию властей, но и в единственно допустимую концепцию преподавания истории в школе.
«Мы как независимая Украина не можем называть эту войну Великой Отечественной»
Лучшим учителем 2020 года на Украине был признан преподаватель истории, гражданского образования и основ здоровья из Тернопольской области Василий Дякив. Он получил 250 000 гривен от организаторов премии Global Teacher Prize Ukraine.
«Василий Дякив преподает историю, гражданское образование и основы здоровья. Он получил звание Заслуженного учителя Украины, в прошлом году победил в конкурсе „Учитель года“, а 59 его учеников являются победителями олимпиад Малой академии наук Украины», — объяснили свой выбор учредители премии.
«Моя учительская суперсила — в постоянном поиске нового, творческого, интересного, отходе от стандартов и догм, создании собственной эффективной системы сотрудничества, объединяющей личное и командное», — объяснил свой успех Дякив.
Учитель года 2020 Василий Дякив: Украина не имеет отношения к Великой Отечественной https://t.co/h9vqhn0ecz
— Мирося Бердник (@varjag2007su) October 11, 2020
Преподаватель из гимназии города Залещики стал первым историком, одержавшим победу в рамках украинской педагогической премии. Поэтому неудивительно, что журналисты поинтересовались вопросом о том, как учитель преподает в 2020 году украинским школьникам историю Великой Отечественной войны.
«Будем исходить из того, что государство имеет идеологию. Это та база, от которой я как педагог отталкиваюсь. Мы строим независимую европейскую Украину. И воспитываем граждан Украины, — заявил Дякив изданию „Страна.ua“. — Как мы можем говорить о Великой Отечественной войне, если мы строим независимую Украину, которой 30 лет? Если бы мы были в другом государстве, это было бы уместно. Но мы как независимая Украина не можем называть эту войну Великой Отечественной».
По версии Дякива, допустимыми названиями являются «Вторая мировая» и «немецко-советская война»: «Я говорю, и учебная программа говорит — а это государственный документ, который базируется на политике государства, — о немецко-советской фазе Второй мировой войны. Которая происходила на территории современной независимой Украины».
Свою позицию лучший учитель Украины пояснил и в более развернутом виде: «Кто является правопреемником СССР? Россия. Вот она и имеет право называть эту войну Великой Отечественной. Украина не является правопреемником СССР, мы отдельное государство, которое имеет свою независимую политику. Мы празднуем 8 мая День памяти и примирения, когда мы чтим жертв немецко-советской войны, а 9 мая — как День победы над нацизмом во Второй мировой войне. Мы определили стратегический вектор государства, куда мы двигаемся… Мы не можем называть Великую Отечественную войну частью истории независимой Украины, потому что тогда мы фактически признаем себя частью великой империи Российского государства».
Война за право на жизнь
Иногда можно слышать, что термин «Великая Отечественная война» придуман советскими идеологами. Не все знают, но император Николай II пытался так же назвать войну, начавшуюся в 1914 году. Однако название не прижилось, потому что у большинства россиян не было ощущения, что идет сражение за судьбу Отечества. Цели войны народу были непонятны, и в конечном счете термин «Империалистическая», возникший уже после революции, прижился и был воспринят.
А вот война 1941 года, война за само право на существование, практически сразу утвердилась в сознании народа как Великая Отечественная. Объяснять ее смысл не приходилось, а невероятная жестокость врага и колоссальная цена победы над ним стали сплачивающими страну факторами на десятилетия вперед.
Когда речь идет о Великой Отечественной войне, крайне сложно найти платформу для обеления коллаборационизма. На одной стороне — советский народ, бьющийся за право жить на своей земле, с другой — гитлеровцы с практикой деления народов на «арийцев» и неполноценных. Те, кто оказывался на стороне Гитлера, не имели шансов на оправдание.
Совсем иное дело, если вместо Великой Отечественной войны вам подсовывают идею о сражении двух тоталитарных режимов. Битва за право на жизнь подменяется «борьбой плохих». И здесь уже любые коллаборанты воспринимаются не как предатели собственного народа, из шкурных интересов вставшие на сторону поработителей, а как «борцы за свободу, оказавшиеся между молотом и наковальней».
«Чужая война» и «пушечное мясо»
Концепцию «советско-немецкой» войны пытаются протащить и в России, но здесь она приживается откровенно плохо. В отличие от других постсоветских стран, где ее продвигают, играя на национальных чувствах.
Сначала в головы школьникам вбивается мысль о России как «вечном поработителе и угнетателе», после чего предлагается мысль о «чужой войне». На Украине новое поколение учат тому, что украинцы были заложниками чуждого им конфликта, разыгравшегося на их национальной территории. То есть солдаты Красной армии, украинцы по национальности, не сражались за Родину, а были «пушечным мясом» одного из поработителей.
Для тех украинцев, кто вырос еще во времена СССР или воспитан в семьях, хранящих память о Великой Отечественной, такой подход является оскорблением. Но официальный Киев мнение людей мало волнует, и концепция «чужой войны» усиленно вбивается в головы школьников.
«С Украиной их мало что связывало. И мало что связывает до сих пор»
Разумеется, не все готовы молча смотреть на происходящее. Руководитель «Союза поисковых отрядов Украины» Дмитрий Заборин на своей странице в Facebook пишет: «К интервью тернопольского Учителя года, который идеологически верно оценивает события сороковых годов прошлого века, есть отличные иллюстрации в архивах. Вот, к примеру, распоряжение, касающееся обучения в школах Васильковского гебитскомиссариата Киевского генералкомисcариата Рейхскомиссариата Украина. Шеф района справедливо отмечает, что нечего почем зря топить школы, а ходить туда зимой детям все равно не в чем. Поэтому учиться будем весной и летом, когда в селе, как известно, все главные сельхозработы. А кто не понимает — того накажем.
Таких приказов сохранилось довольно много, очень любопытно читать, как обращались с украинцами немецкие оккупационные власти. Например, велено всем до сего числа переделать двуколки в возы. А кто не переделает — заберем вместе с конякой. Или сдать до такого-то все шмотки, принадлежащие германской армии и ее союзникам: штаны, куртки, пилотки. Все, что насобирали во время боев. А кто не сдаст — сильно о том пожалеет… Есть совсем уж смешные, например бегом убрать всю срань с улиц и дворов, побелить хаты. Или „в рамках борьбы с малярией“ всем взять лопаты и идти закапывать болото. Орднунг унд арбайт.
Но, конечно, Васыль Дякив не сможет сообразить, что победа в „советско-немецкой войне“ означала для украинцев будущее людей, а не рабов, и вернула им собственное государство. У них в Дистрикте немецкая власть дружески похлопывала своих пацанив по плечу, разрешала расстреливать и давала конфетку. А с Украиной их мало что связывало. И мало что связывает до сих пор».
Между Киевом и Донбассом выстроена прочная стена. Идеологическая
Проблема в том, что ни поисковик Заборин, ни те, кто выходит на Украине 9 мая праздновать День Победы, не могут переломить курс, продолжающийся седьмой год.
А это значит, что уже целое поколение украинских школьников выросло с представлением о том, что никакой Великой Отечественной войны для Украины не было вовсе. И разрушительная энергия подобного воспитания с каждым годом будет проявлять себя все сильнее.
И в это же самое время в Донецке и Луганске выросло новое поколение школьников, которые не просто уверены в том, что Великая Отечественная война подарила им право на существование, но и убеждены, что их братья и отцы в окопах Донбасса продолжают ту же праведную войну, что вели их прадеды. И ведут они борьбу с идеологическими наследниками тех, кто пришел в 1941 году в качестве оккупанта вместе с колоннами вермахта.
Этот колоссальный идеологический разрыв в ближайшей перспективе будет иметь куда большее значение, нежели нынешнее нежелание официального Киева выполнять Минские соглашения.
Павшие в Великую Отечественную войну красноармейцы-украинцы не могут встать из могил, чтобы плюнуть в лицо Василию Дякиву и Владимиру Зеленскому. Но школьники Донбасса никогда покорно не примут концепцию «чужой войны», навязываемую Киевом. А это значит, что существовать в рамках одного государства молодые люди с прямо противоположным воспитанием просто не смогут.
По крайней мере, до тех пор, пока Украина не откажется от идеологии, оскорбляющей память миллионов павших в борьбе с нацизмом.
Источник
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии. Авторизуйтесь, пожалуйста, или зарегистрируйтесь, если не зарегистрированы.
| Активные темы
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Источник