За собой стирай рай

Жизнь – сложная штука. Мы часто попадаем в неоднозначные ситуации, испытывая душевное смятение. Но будь то священник, или родители, или подруги – всякий душеспасительный совет сводится к одному: терпи и жертвуй собой ради каких-то великих целей. Ради мужа. Ради детей. Ради страны. Помните, как в детстве: ложку за маму, ложку за папу – хотя свою естественную потребность в еде дети прекрасно удовлетворяют безо всяких уговоров.

Взрослым напоминают о пресловутом “законе бумеранга”, не упоминающемся ни в одном уголовном кодексе; некоторые, вслед за Лермонтовым, даже говорят о том, что есть божий суд, на котором обязательно воздастся каждому по делам его. Однако безжалостная судьба, не подозревая ни о какой вселенской справедливости, раз за разом втаптывает нас в грязь, а хеппи-энд бывает лишь в голливудских мелодрамах.

Но сон, приснившийся мне недавно, заставил меня думать иначе.

Ко мне пришла смерть. Я не привыкла жаловаться и ныть, но в глубине души понимала, что уже давно ее жду, поэтому я улыбнулась и сказала:

– Я готова.

– К чему? – осведомилась смерть.

– Войти в Рай, конечно же.

– Почему это ты решила, что тебе положено в Рай?

Знаю, шаблон; но в этот момент перед глазами у меня пронеслась вся моя жизнь, и была она страшно несправедливой. Я увидела себя заплаканным ребенком, лежащим на диване, и рядом грозного отца с ремнем в руке. Он тогда избил меня до синяков за разбитую чашку.

А вот – в школе, за последней партой, тоже плачущей от неспособности противостоять одноклассникам, совершенно затравившим нескладную девочку-подростка, имевшую неосторожность рассказать подруге про свою влюбленность в первого красавчика класса.

А вот мой муж – такой хороший до свадьбы, а после нее неуправляемый алкоголик. По утрам он мог поставить мне синяк под глазом только за то, что я на несколько секунд замешкалась, подавая ему пиво. А вот грабитель, отобравший у меня кошелек с только что полученной зарплатой и изнасиловавший меня. Что мне сказал на это муж? “Сама виновата”.

И хотя я столько всего вытерпела, я не сломалась. Я всегда жила по заповедям божьим, я всегда всем помогала и не сказала никому ни одного дурного слова. Разве за это не полагается Рай?

– Хорошо, – протянула смерть. – Убедила. Подпиши вот здесь и добро пожаловать в Рай, – и протянула мне листок бумаги, на котором было написано:

“Я прощаю всех, кто обидел меня и прошу прощения у всех, кого обидела я”.

– Я не могу это подписать, – мрачно сказала я. – Как мне простить тех, кто со мной поступал жестоко? Если я их прощу – значит, они ни в чем не виноваты и попадут в Рай. А мне вообще не у кого просить прощения. Я никого не обидела.

Смерть пристально посмотрела на меня и я добавила:

– Клянусь!

– Хорошо. А почему тебя так задевает, что все твои обидчики попадут в Рай?

– Как “почему”? Я всю жизнь всех поддерживала, никого не обижала, я так ради всех старалась, а надо мной все только издевались! Моих стараний никто не оценил!

Я выпалила это с такой злостью и обидой, что смерть только хмыкнула:

– Все с тобой понятно. Вон сколько в тебе обиды!

Я пристыженно промолчала.

– Ребенок копит на живую лошадку и кидает в копилку каждую монетку, пока та не наполнится, – сказала смерть. – А потом, когда свинка наполнится, разбивает ее и понимает, что лошадки ему на эти копейки не видать.

– При чем здесь лошадка?

– Ты – такая копилка. Ты ходишь и всю жизнь собираешь в себя обиды. Мелкие, крупные… Наполняешь себя обидами, пока не лопнешь. И вот сейчас ты разбилась. Лопнула. Ты же понимаешь, что лошадки, то есть Рая, за все твои обиды не купить?

Я помотала головой. За жизнь для других, самопожертвования и страдания ты попадешь в Рай. За потакание своим капризам, преступления и предательства – в Ад. Меня так учили, и как иначе, я не представляла.

– Загробная жизнь – не пункт обмена числа грехов на число градусов в адском котле, – наставительно произнесла смерть. – Что в Ад, что в Рай попадает не сам человек, а его душа. А там у тебя черным-черно, ни одного светлого пятнышка. Такие души Бог не пускает в Рай. Они не знают, что с ним делать.

Это был сильный удар. И хотя я привыкла терпеть, тут мне стало еще обиднее. За все, что я вытерпела на Земле, еще и Бог меня наказывает?

– Бог никогда никого не наказывает, – эхом прозвучали слова смерти. – Бог испытывает. Чтобы душа что-нибудь поняла и сделала выводы.

– Какие еще выводы?!

– Вижу, теперь ты обиделась на Бога. Знаешь, как Бог испытывает души, которые считают, что они идеально выполняют свою роль? – Я помотала головой. – Он просто оставляет их в покое. Все будет так, как будет. Сломаются судьбы их детей, разрушится семья, их будет преследовать цепь неудач. Такое всегда случается с людьми, которые слишком высокого о себе мнения.

Разве это я? Выходило, что так. Но это не должно было, не могло относиться ко мне! Где же я была слишком высокого о себе мнения? Может быть, когда отец меня избил за разбитую чашку? Или тогда, когда муж сломал мне ребро из-за того, что я не поставила на стол соль?

– Не понимаешь? – сочувственно сказала смерть. – Немудрено. Даже Иисус, и тот не понял.

Вот это была загадка так загадка!

– Когда Бог отпустил своего сына с небес, последнее, что он сказал, было: В ЭТОМ МИРЕ ВСЕ НАЧИНАЕТСЯ С ТЕБЯ. Если б сын Божий поразмыслил, поезд истории пошел бы по совсем другим рельсам. Но она, как известно, не терпит сослагательного наклонения. Так что Иисус просто хорошо сыграл свою роль страдальца за грехи человечества.

И тут я почувствовала страх, и мурашки пробежали по моей коже, потому что, кажется, я…

– Я ждала благодарности, – прошептала я больше для самой себя, чем для мрачной визави. – Я ждала, что меня оценят. От всех: от семьи, от друзей, от детей… И вот теперь от Бога. А моих поступков никто не ценил, кроме меня самой, – слезы навернулись у меня на глаза. – Я ждала благодарности, потому что думала, что мои поступки ее заслуживают. А это значит, что ценила себя я одна. Вот оно – мое самомнение!..

– Ничего-ничего, – смерть дружески потрепала меня по плечу. – Прозревать всегда больно.

– Я надеялась, что Бог даст мне покой, – рыдала я. – А получается, я ничем не лучше тех, кто был ко мне жесток.

– На Бога надейся, а сама не плошай, – заметила смерть. – Читала Библию? Не придет Царствие Божие так, что скажут: вот, здесь, или вот, там…

– Но Царствие Божие внутри вас, – закончила я.

– В общем, – резюмировала смерть, – в Рай тебе еще рановато. Для начала придется поучиться искать Рай в себе. Ты, конечно, можешь и дальше копить обиды, но учти одно: индусы неправы.

– При чем они тут?

– Никаких реинкарнаций, перерождений в кошку и тому подобных вторых шансов не будет. Душа тебе дается один раз. Работай. Солнце еще высоко.

И не успела я испугаться, что не умираю и меня снова ждет моя полная боли повседневность, как проснулась.

“Какое счастье, что это сон”, – думала я, обнимая спящего мужа, который в действительности был совсем не таким, как во сне. Морок развеялся. Жизнь, битком набитая несправедливостями, оказалась просто ночным кошмаром. Но слова, сказанные смертью, прочно засели у меня в голове, и теперь я не позволяю себе таить обиду на того, кто не оценил моих усилий, а вы ведь знаете – таких людей всегда множество.

Я просто улыбаюсь и создаю Рай у себя в душе. И даже если после смерти меня туда не пустят – я счастлива, потому что могу выбирать, страдать или радоваться. Я выбрала. А вы?